В мировой фармотрасли назревает новый конфликт интересов

Речь идет о случаях, когда топ-менеджеры компаний по совместительству работают в академических медицинских учреждениях (университетах, больницах, исследовательских центрах и т.д.).

В 2012 г. как минимум один член Совета директоров в 19 из 50 крупнейших мировых фармкомпаний (в т.ч. в 16 из 17 американских) занимал руководящую должность в каком-либо академическом медицинском центре. К такому выводу пришли ученые Медицинского центра Питтсбургского университета по результатам исследования, проведенного под руководством д-ра Тимоти Андерсона. Эти сведения опубликованы в Журнале американской медицинской ассоциации (JAMA). Исследователи справедливо полагают, что подобная ситуация может вызвать своеобразный конфликт интересов. С одной стороны, эти люди обладают значительным весом в области исследований, а также в клинических и образовательных сферах. С другой — они «повязаны» с фармкомпаниями в плане продвижения их продукции. В среднем, говорится в отчете, материальное вознаграждение члена Совета директоров составляет 312,6 тыс. долл. в год.

По мнению соавтора исследования д-ра Валида Геллада из Университета Питтсбурга, топ-менеджеры могут влиять на место выбора проведения клинических испытаний, политику и выбор образовательных программ. Поэтому, считает он, как только речь заходит о потенциальном конфликте интересов, необходимо предусматривать такие сценарии, когда должность сотрудника в одной организации может повлиять на выполнение служебных обязанностей в другой. Сложившаяся ситуация вновь привлекла к себе внимание на фоне вступления в силу закона «О раскрытии суммы вознаграждений, получаемых врачами» (Physician Payment Sunshine Act). Теперь фармкомпании обязаны отчитываться обо всех выплатах в адрес медиков, указывая суммы, данные врачей и оказанные им услуги. Во многих странах, в т.ч. в России, приняты законы об ограничении доступа медпредставителей фармкомпаний к врачам.

По данным исследования, 18 топ-менеджеров фармкомпаний (3%) занимают 21 руководящую должность непосредственно в клинической деятельности или администрации медицинских учреждений. Из них два президента университетов, шесть деканов, шесть топ-менеджеров больниц или других учреждений системы здравоохранения и семь руководителейдепартаментов академических медицинских учреждений или самих учреждений. Наибольшее «представительство» в медицинских учреждениях имеют компании Johnson& Johnson, Gilead Sciences и Pfizer. Представитель Gilead Sciences отказалась от комментариев, а сотрудница Pfizer заявила исследователям, что знания и опыт руководителей академических медицинских учреждений имеют критическое значение для исследований в области разработки новых лекарственных средств, а глубокое понимание научных процессов и медицины является абсолютно необходимым качеством для работников компании, создающей инновационные ЛП.

Представитель Johnson& Johnson ответил, что и компании, и акционеры хотят видеть в Совете директоров не только бывших и действующих директоров других компаний, но и руководителей крупных научных, государственных, образовательных и неправительственных организаций, а также признанных лидеров в области медико-биологических наук, в т.ч. получивших наиболее престижные награды за свои достижения.

Проблема взаимоотношений между фармотраслью и академическими медицинскими учреждениями поднимается не впервые. В 2007 г. исследование, проведенное JAMA, показало, что 60% руководителей департаментов академических медицинских учреждений и университетских больниц в той или иной степени связаны с фармотраслью, в частности, являются платными консультантами или входят в советы директоров в качестве научных советников. В марте 2014 г. на страницах JAMA эксперты высказались за прекращение практики совмещения должностей, кроме ситуации, связанной с институциональными интересами, в частности, финансового партнерства между академическим медицинским учреждением и фармкомпанией.

Топ-менеджеры академических медицинских учреждений, входящие в Совет директоров, несут ответственность за финансовое благополучие компаний, это может идти вразрез или конкурировать с их обязанностями в области научных исследований и клинической практики, пишет в отчете Тимоти Андерсон. Авторы исследования не дают заключения о том, насколько отдельно взятые взаимоотношения между фармотраслью и академическими медицинскими учреждениями ведут к реальным, а не потенциальным конфликтам интересов. Однако, говорят они, с учетом масштабов конкурирующих приоритетов между академическими институтами и фармацевтическими компаниями совмещение руководящих должностей не может контролироваться простой внутренней отчетностью. Оно может привести к последствиям гораздо более серьезным, нежели в ситуации, когда отдельно взятый врач консультирует фармкомпании или получает от них подарки.