Клинико-психологические характеристики рецидивирующего изолированного сонного паралича

Введение

Сонный паралич (СП) характеризуется сохранением мышечной атонии фазы быстрого сна при пробуждении или засыпании, проявляется неспособностью совершать произвольные движения и говорить, ощущением давления в груди, зрительными галлюцинациями, сверхценными идеями о пугающем присутствии. Как следствие – сильный страх и беспокойство, иногда страх неминуемой смерти [1–4]. Однако не исключены эпизоды приятного СП, когда возникают необычные телесные ощущения, состояние блаженства, чувство парения, полета, внетелесные переживания [5].

Распространенность изолированного СП составляет 7,6% [6, 7]. По данным американских и белорусских исследователей, распространенность СП среди психически здорового населения варьируется от 5 до 30%, иногда достигая 62%. Распространенность СП среди студентов в среднем составляет 28,3% [8, 9]. Среди студентов разных стран данный показатель отличается незначительно. Так, при оценке состояния по критерию «Не мог двигаться» ученые установили, что 28,8% кувейтских, 29,9% суданских и 24,5% американских студентов испытали подобное расстройство хотя бы однажды. При использовании второго критерия – «Давление на грудь» – эти показатели составили 19,2, 20,7 и 11,4% соответственно [10]. Эпизоды приятного СП также весьма распространены – 23% случаев [11]. О чувстве парения сообщают 16,9% респондентов [12].

В большей степени к СП предрасположены пациенты с психическими расстройствами (31,9%) [13].

Многочисленные исследования демонстрируют высокую распространенность нарушений сна при тревожных и депрессивных расстройствах [14]. При паническом расстройстве СП зафиксирован у 34,6% больных [6]. СП подвержены 65% камбоджийских депортированных с посттравматическим стрессовым расстройством [3].

СП остается малоизученным явлением. Споры о том, нормой или патологией считать СП, продолжаются [15].

На протяжении истории человечества СП рассматривался как нечто сверхъестественное, что во многих культурах легло в основу создания пугающих мифологических образов и легенд. Например, в чувашской мифологии существует злой дух вубар (вăпăр пуснă, в переводе на русский означает «вубар давил»). Он появляется ночью и, принимая облик домашних животных, огненного змея или злой старухи, наваливается на спящего человека, вызывая удушье и кошмары. При этом спящий человек не может пошевелиться и произнести ни слова. Как правило, вубар приходит не ко всем, а только к тем, к кому уже приходил ранее. Канадские эскимосы связывают СП с заклинаниями шаманов, которые лишают людей способности двигаться и вызывают галлюцинации в виде бесформенного присутствия. В японской традиции СП спровоцирован мстительным духом, который душит своих врагов во время сна. В нигерийской культуре во время сна нападает женщина-демон. Персонаж бразильского фольклора – Писадейра – старуха с длинными ногтями, которая по ночам бродит по крышам и наступает на грудь тому, кто плотно поужинал перед сном. Современным проявлением СП считается похищение инопланетянами. Эти случаи описываются как неспособность двигаться во время пробуждения, сопровождаемая зрительными галлюцинациями, связанными с инопланетянами [16].

В Международной классификации болезней 10-го пересмотра (МКБ-10) диагноз СП отсутствует, при этом повторяющийся изолированный СП можно квалифицировать как расстройство сна (G47) или парасомнию (F51.8). СП может расцениваться как заболевание (парасомния), если повторяется и/или связан с эмоциональным напряжением [16]. СП, возникающий сам по себе, то есть не связанный с каким-либо другим нарушением или состоянием, считается изолированным. СП, эпизоды которого становятся более частыми и вызывают клинически значимый дистресс, классифицируется как рецидивирующий изолированный СП. Диагноз СП может быть установлен на основании жалоб пациента или результатов анкетирования при условии исключения других возможных подобных заболеваний.

Из-за быстрого ритма жизни, изменений циркадианных ритмов, постоянного эмоционального и психического напряжения проблема нарушений сна приобретает особую актуальность. Несмотря на распространенность СП в разных культурах и его документально подтвержденную связь с различными заболеваниями, многие не уделяют должного внимания этому явлению [2]. Это может быть связано с тем, что у человека за всю жизнь отмечался лишь один эпизод СП или клинически значимого беспокойства симптомы не вызывали. Кроме того, не имея научных представлений о СП, люди верят в мифы и не спешат обращаться за специализированной помощью.

СП часто остается недиагностированным. Причин несколько, в частности недостаточная информированность врачей о СП и отсутствие надежных инструментальных методов диагностики.

Клинический случай

У 24-летнего пациента И. отмечаются нарушения сна, которые проявляются ощущением насильственного удерживания при пробуждении от ночного сна и возникновением пугающих зрительных образов и страха смерти. В такие моменты он не может говорить, кричать, двигаться, у него учащается сердцебиение, его охватывает чувство удушья. Но при этом пациент ясно осознает, что находится в спальне. Подобное состояние продолжается около двух-трех минут.

Анамнез жизни. Младший ребенок в семье. Развитие в детстве в соответствии с возрастной нормой. В школу пошел в возрасте семи лет, учился хорошо и отлично. Окончил музыкальную школу по классу баяна и фортепиано. Играл в оркестре на балалайке. Четыре года занимался боксом. По окончании школы поступил в медицинский вуз. На текущий момент учится на 5-м курсе, по совместительству работает медбратом. Проживает в общежитии в двухместной комнате. Вредных привычек нет. В свободное от учебы время пишет стихи, занимается спортом.

Анамнез болезни. Впервые в возрасте 18 лет И. после пробуждения от ночного сна почувствовал, что не может говорить, кричать, двигаться, испытал удушье и страх смерти. Решил, что это был страшный сон, и связал его с переживаниями по поводу плохих результатов ЕГЭ по биологии. Полученные на экзамене баллы исключали поступление в вуз на бюджетной основе. Пациент подумал, что родители не смогут оплачивать его обучение в медицинском университете. Ранее нарушений сна не отмечал, засыпал и просыпался в одно и то же время, сон был спокойный. После пробуждения чувствовал себя бодрым.

Чтобы справиться с последствиями стресса после сдачи выпускных экзаменов, И. поехал на спортивные сборы. В один из дней при пробуждении от дневного сна случился второй эпизод СП с ощущением насильственного удержания, чувства удушья и страха смерти. При этом И. как будто видел сон, что находится в метро, поезда быстро мчатся с обеих сторон. Это вызывало сильную тревогу. Все происходившее во сне воспринималось в розовом цвете. Несмотря на сновидение, пациент осознавал, где находился и кто еще с ним был в комнате. Предпринимал попытки поднять хотя бы одну руку, но безуспешно. Смирился с мыслью, что умирает, но надеялся, что кто-нибудь вызовет скорую медицинскую помощь. В этот момент симптомы СП отступили. Эпизод СП продолжался примерно полторы минуты. Об этом случае пациент никому не рассказал.

Через год активно готовился к пересдаче экзамена, не позволял себе расслабляться и отдыхать. Постоянно одолевали мысли, как сдаст экзамен и поступит ли в университет. С приближением экзамена волнение нарастало. За два месяца до экзамена произошла неприятная ситуация. Один малознакомый мужчина, которому удалось войти к нему в доверие, снял все деньги с его банковской карты. Пациент И. испытал сильный стресс, сопровождавшийся выраженной тревогой, страхом смерти, повышенным сердцебиением, потливостью, одышкой, похолоданием пальцев рук и ног вплоть до двигательной заторможенности. Нарушился сон, спал всего по два-три часа в сутки. Пропал аппетит. Такое состояние продолжалось две недели.

Примерно за месяц до экзамена снова случился приступ СП, но с более выраженными симптомами. К прежним проявлениям добавились зрительные галлюцинации. Пациент видел, как к его кровати медленно приближалась исхудавшая, словно высохшая старушка в черном платье с седыми волосами и окровавленными зубами. Она начала душить его, одновременно надавливая на грудную клетку. Во время таких приступов И. изо всех сил старался двигать руками и ногами. Ему даже казалось, что он встал и выбрался из этого состояния, но это была иллюзия. Потом он снова лежал на кровати и мучился, пытаясь пошевелиться. Во время дневного сна приступы СП проявлялись только неспособностью к движениям, галлюцинаций не было. Частота эпизодов СП возросла до 3–5 раз в неделю. СП мог случаться каждую ночь на протяжении двух недель. Более того, иногда в течение одной ночи приступы неоднократно повторялись. Возник страх перед засыпанием, поскольку И. боялся умереть во время таких эпизодов. Из-за страха перед СП открывал глаза и подолгу не мог уснуть. Нарушился режим сна и бодрствования. Спал всего по три часа ночью и два часа днем. Нарушение сна усилило беспокойство.

Пациент повторно сдал экзамены и поступил в медицинский вуз, в котором плата за обучение была ниже, для проживания предоставлялось общежитие. Психоэмоциональное напряжение значительно снизилось, улучшился сон, эпизодов СП больше не было.

На первом курсе И. много занимался, нередко в ночные часы, что снова привело к нарушению сна и повышенной тревожности. Эпизоды СП возобновились. Приступы возникали периодически в течение года, иногда раз или два в месяц. В то же время они были менее выраженными, без галлюцинаций и продолжались около минуты. Случалось, что приступы отсутствовали на протяжении трех-четырех месяцев.

На втором курсе И. также много времени уделял учебе, почти не отдыхал. Наступил сложный период в жизни, он начал взрослеть. По ночам не мог уснуть, поскольку размышлял о жизни и личностных проблемах. Родителей и близких друзей рядом не было, и ему казалось, что его никто не понимает. Он почувствовал одиночество. И. о многом задумывался, часто грустил. Многое в жизни ему было непонятно и вызывало тревогу. К тревоге добавилась душевная боль от безответной любви. Возникли новые эпизоды СП. Они стали более продолжительными, длились около трех минут, повторялись ежедневно в течение двух-трех недель как днем, так и ночью, иногда по два-три раза за ночь. Проявления этих эпизодов были более выраженными, чем ранее. Одни эпизоды протекали с утратой способности двигаться, другие сопровождались только зрительными или слуховыми галлюцинациями. Зрительные образы могли сопровождаться слуховыми галлюцинациями. И. видел себя лежащим в окопе и при этом слышал взрывы, пушечные выстрелы и автоматные очереди. Как и прежде, могла появиться страшная, иссохшая старушка, которая пыталась задушить его. Видел тени детей, которые смеялись и бегали по потолку. Иногда появлялись изуродованные монашки, которые пытались его задушить, как в фильмах ужасов. Присутствовали и иные образы: падал на пол, молил о помощи или просил соседа по комнате вызвать скорую помощь. Но, как оказывалось, все это было лишь плодом воображения.

И. жил в страхе перед новым приступом СП, во время самого приступа его охватывал ужас. Однако со временем как будто появилось безразличие. И. начал воспринимать СП как кошмарный сон, не придавая ему особого значения. Эпизоды СП полностью прекратились, когда из-за эпидемиологической ситуации студентов перевели на дистанционное обучение. В то время И. жил дома с родителями, много общался с ними, часто гулял по вечерам с друзьями, хорошо питался, возобновил занятия боксом с прежним тренером. И. начал высыпаться, почувствовал себя намного лучше, чем раньше, стал писать стихи. В них он выражал свои переживания и проблемы, которые раньше не обсуждал ни с кем, и заметил, что это действительно ему помогает. Кроме того, решил довериться и рассказать о своем состоянии родному дяде, который работал фельдшером, но никогда не сталкивался с чем-то подобным на практике. Дядя порекомендовал ему обратиться к неврологу.

Соматический статус. Рост – 176 см, масса тела – 72 кг. Астеническое телосложение. Сердечные тоны ясные, ритмичные. Артериальное давление – 110/80 мм рт. ст. Общий и биохимический анализы крови в норме. При выполнении ультразвуковой эластографии, компьютерной томографии головного мозга, рентгенографии легких патологии не обнаружено.

Электроэнцефалограмма (ЭЭГ) во время сна: мониторинг сна продолжался 1 час 35 минут. Достигнуты короткие периоды засыпания/пробуждения, стадии I–II и начало стадии III сна. Во время мониторинга доминируют физиологические компоненты сна. Единичные островолновые (условные) потенциалы регистрируются в периоды засыпания/пробуждения и больше в стадии I сна в лобно-центровисочно-теменных областях с обеих сторон, без признаков генерализации. Достоверная эпилептиформная, генерализованная пароксизмальная активность не зафиксирована.

Фоновая ЭЭГ с функциональными пробами (после бессонной ночи): легкие диффузные изменения биоэлектрической активности головного мозга. Единичные островолновые (пароксизмальные) компоненты активности в заднелобно-центровисочно-теменных областях с обеих сторон, без признаков генерализации при фото- и трехминутной гипервентиляции. Специфическая эпилептиформная активность не зарегистрирована.

Эпилепсией, припадками, психическими расстройствами наследственность не отягощена. Приняв во внимание учащенное сердцебиение во время приступов, невролог после исключения эпилепсии направил И. к кардиологу. Электрокардиография (ЭКГ), эхокардиография, холтеровское мониторирование ЭКГ, суточное мониторирование артериального давления – без патологий.

Психическое состояние. По данным клинико-психологического обследования, определены лабильность самооценки, неуверенность в себе, стремление к бесконфликтному общению с ориентацией на получение положительной оценки и одобрения со стороны окружающих, повышенная ответственность и чувство долга, добросовестное отношение к выполнению какой-либо деятельности, высокая работоспособность, приверженность общепринятым нормам, осторожность и избыточная самокритичность. И. тяжело переживает неудачи, уязвим, мнителен, стремится к стабильности в межличностных отношениях, испытывает трудности с адаптацией в новой обстановке и при изменении привычных условий. При этом отмечены целеустремленность, склонность к планированию и последовательности действий, рационализации, анализу ситуаций и отношений.

Исследование копинг-поведения по методике Е. Хейма (адаптирована Национальным медицинским исследовательским центром психиатрии и неврологии им. В.М. Бехтерева) выявило адаптивные копинг-механизмы в поведенческой (сотрудничество), когнитивной (установка собственной ценности), эмоциональной (оптимизм) сферах.

Данные госпитальной шкалы тревоги и депрессии свидетельствуют об отсутствии депрессии (3 балла) и высоком уровне тревожности (11 баллов). Уровень тревожности остается заметно повышенным (7 баллов) в отсутствие эпизодов СП.

По шкале тревоги Спилбергера – Ханина диагностирована очень высокая ситуативная (58 баллов) и личностная (56 баллов) тревожность, которая сохраняется в отсутствие эпизодов СП (51 и 48 баллов соответственно).

Согласно оценочной шкале стрессовых событий Холмса – Pея, уровень стрессонаполненности высокий (327 баллов), что характеризуется низкой сопротивляемостью стрессу, риском развития заболеваний. В отсутствие эпизодов СП определяются низкий уровень стрессонаполненности (113 баллов) и низкая вероятность возникновения заболеваний.

Оценка психического статуса с помощью симптоматического опросника SCL-90 показала повышенный уровень психического дистресса (1,93 балла). Выявлены признаки депрессии (1,31 балла), доминирование признаков навязчивости (1,30 балла) и сенситивности (1,11 балла).

С помощью сокращенного многофакторного опросника исследования личности диагностированы психастенические черты с высоким уровнем ответственности, стремлением к педантичному подходу к решению задач, склонность к тревожным реакциям.

Таким образом, в личностной сфере И. отмечаются ананкастные и отдельные тревожные черты.

Однажды И. совершенно случайно посмотрел видео о СП, в котором люди рассказывали о своих переживаниях во время приступов. Информация в интернете помогла понять, что приступы, которые переживает И., не опасны для жизни. Он вспомнил рассказы бабушки по отцовской линии о том, что по ночам ее будто душил домовой, во сне ей казалось, что она покидает свое тело. Однако тогда этим рассказам И. не придал особого значения. Как только он понял, что эпизоды СП не опасны для здоровья, тревога исчезла. Перед засыпанием И. больше не испытывал страха, приступы СП стали единичными, очень редкими – один раз в 3–6 месяцев, иногда два раза в месяц. Приступы происходили на фоне напряженной учебы или проблем в личной жизни. Эпизоды СП могли быть с невыраженными кратковременными проявлениями. В то же время редко случались эпизоды СП с выраженной и продолжительной симптоматикой.

И. стал самостоятельно изучать, как помочь себе при СП, анализировал собственный опыт контроля и преодоления этого состояния. Отрабатывал техники прерывания эпизодов СП. Наиболее используемыми и эффективными оказались такие механизмы совладания, как изоляция от состояния СП с его подменой реальностью, интеллектуализацией. Имеется в виду «умственный» способ переживаний с повторением во время эпизода СП утверждения: «У меня случился приступ СП, мне ничего не угрожает, надо немного подождать, расслабиться, не двигаться – скоро он закончится». Когда возникал страх, И. учился контролировать ситуацию, что снижало эмоциональное напряжение. В то же время этот способ преодоления СП требовал терпения, длительной тренировки в достижении расслабления. В состоянии расслабления все симптомы постепенно самостоятельно купировались.

Способ совладающего поведения позволял быстрее выйти из состояния СП, но требовал больших усилий в попытке пошевелить руками и другими частями тела, несмотря на нарастание выраженности симптомов. Важно также было во время эпизода СП осознать реальность и понять, что он не угрожает здоровью и жизни, надо немного подождать и потерпеть, скоро все закончится. Кроме того, во время приступа не следовало делать глубоких вдохов, чтобы не усиливать тревогу из-за нарастания чувства удушья, ощущения невозможности сделать вдох.

Понимание происходящего и стратегия его осмысления изменились благодаря написанию стихотворений. В стихотворении «Двуликий» И. описал эпизод СП как крест, который он несет (врезка 1). В то же время И. убежден, что сильнее своего двойника и справится с этим состоянием. Таким образом, стихотворение помогает отделить проблему от самого себя.

В другом стихотворении «Бессонница» (врезка 2) И. пытается справиться с СП, который приносит ему дискомфорт. В то же время И. старается принять это состояние и перестать его бояться. И. рассказывает, что бессонные ночи, связанные с СП, могут приносить ему даже удовольствие. Это время, которое он посвящает себе. И. описывает свой сон, наполненный слуховыми галлюцинациями и страхом смерти. И. ждет, когда закончится ночь, а вместе с ней эпизод СП. По словам И., написание стихов приносило ему успокоение и позволяло легче переносить переживания во время эпизодов СП. Сейчас его беспокоит только одно: после эпизодов СП он не чувствует себя отдохнувшим и выспавшимся.

Обсуждение

В механизмах и проявлениях СП много неясного и спорного. В частности, непонятно, как оценивать это состояние – как физиологическое или патологическое. При пробуждении в состоянии мышечной атонии на физиологическом уровне чаще всего отмечаются неспособность двигаться, открыть глаза и говорить, ощущения какого-то существа или человека в непосредственной близости или непосредственно на теле, давление на грудь и удушье, зрительные и слуховые галлюцинации. Последние наблюдаются у 24,25% пациентов с СП [14]. Когнитивные особенности во время эпизодов включают восприятие чьего-то присутствия в комнате и страх смерти [8].

Данное клиническое наблюдение наглядно демонстрирует формирование и развитие СП с участием биологических, психогенных и социальных факторов. Это состояние, вызванное сохранением мышечной атонии после фазы быстрого сна в период бодрствования, связано с провоцирующими факторами, такими как позднее отхождение ко сну, трудности с засыпанием, низкая субъективная оценка сна, чрезмерная дневная сонливость, кошмары, недостаток сна, нерегулярный режим сна [2, 8, 12]. У пациента И. периодически отмечались нарушение режима сна и плохое качество сна в связи с трудными жизненными ситуациями, большой нагрузкой в вузе. Регулярное нарушение режима сна и отдыха спровоцировало развитие СП. Эмоциональные факторы, такие как стресс и тревожность, способствуют развитию СП или усиливают его проявление, влияют на качество сна. У респондентов, сообщающих об эпизодах СП, отмечается более высокий уровень тревожности [8]. У людей с СП выявляется высокий уровень личностной тревожности [7]. У пациента И. приступы возникали на психоэмоциональной почве. Психогенными факторами, способствовавшими возникновению эпизодов СП, стали стресс и депрессия. Существенную роль могли сыграть и личностные качества. Анализ наблюдения выявляет ананкастные и тревожные черты личности И.

Вероятность развития СП повышается на фоне какого-либо психического расстройства. СП часто сопровождается паническим расстройством, генерализованным тревожным расстройством, страхом смерти и социофобией. Однако природа этих взаимосвязей пока не выяснена. Риск может быть выше у людей с развитым воображением и верой в паранормальное или сверхъестественное. Важную роль в развитии болезни у И. сыграло отсутствие информации о СП. В качестве ятрогенного фактора рассматривается незнание врачей о проблеме СП.

Согласно результатам исследования, 24,6% пациентов, столкнувшихся с этой проблемой, имеют положительный семейный анамнез [12]. Генетическая составляющая влияет на характер фрагментации фазы быстрого сна [17]. Поскольку у И. бабушка страдала СП, можно предположить наследственную отягощенность.

СП начинает проявляться в молодом возрасте. Средний возраст, в котором возникает первый эпизод СП, составляет 9,7 ± 3,1 года [12]. Так, у И. первые эпизоды СП отмечались в 18-летнем возрасте. Фактором риска может быть мужской пол [17].

Причины высокой распространенности СП среди студентов до конца не ясны. Результаты исследования показывают, что возникновение эпизодов СП у значительной части студентов может быть связано с постоянным стрессом и нерегулярным сном [18]. Симптомы СП усугубляются на фоне изменения образа жизни и тревожного состояния [7].

В представленном случае диагностический поиск был направлен на исключение эпилепсии и других пароксизмальных состояний. Результаты полисомнографии не показали каких-либо специфических особенностей.

Таким образом, у пациента И. расстройство соответствует парасомнии, диагнозу «Другие расстройства сна неорганической природы» (код F51.8 по МКБ-10) и диагностическим критериям рецидивирующего изолированного СП (код G47 по МКБ-10).

СП не представляет прямой угрозы для физического здоровья. Дискомфорт связан исключительно с болезненными переживаниями во время сна и бессонницей [15].

Тактика ведения пациентов с СП предусматривает применение психофармакологической терапии и психотерапевтическое воздействие с коррекцией неадекватных эмоциональных реакций и поведения. В случае изолированного СП медицинский подход заключается в том, что пациенту рассказывают о симптомах подобного состояния и отсутствии какого-либо вреда от него. Единичные случаи СП, как правило, неопасны, но повторяющиеся эпизоды, особенно сопровождающиеся тревожными симптомами, могут потребовать медицинского вмешательства [2]. Если повторяющийся эпизод СП вызван фрагментарным или беспокойным сном, а также его недостаточной продолжительностью, снизить риск возникновения эпизода СП поможет гигиена сна. Рекомендуется засыпать и просыпаться в одно и то же время, высыпаться (6–8 часов в сутки), избегать шума и света во время сна, не употреблять алкоголь и кофе перед сном, отказаться от курения, практиковать техники предварительной релаксации перед сном, вести здоровый образ жизни и быть счастливым [19]. Если причиной является бессонница, необходимо обратиться к специалисту.

СП может быть вызван стрессом и тревогой. В этом случае целесообразно принимать антидепрессанты. При СП, равно как и при нарколепсии, обычно используются трициклические антидепрессанты. Механизм их действия предположительно заключается в подавлении фазы быстрого сна. Применяются также некоторые селективные ингибиторы обратного захвата серотонина.

Эффективной может быть психотерапия, затрагивающая такие аспекты, как реакция личности на заболевание, психологическая защита, внутриличностные конфликты. Когнитивно-поведенческая терапия направлена на модификацию катастрофических представлений о приступе СП [20]. Важно разработать эффективные стратегии управления стрессом. Стихотворная психотерапия позволяет человеку понять и осмыслить происходящее. При этом она демонстрирует возможность и продуктивность совладающей активности даже в кризисные моменты жизни. Мир осмысляется и принимается в своей непонятности, кризисности, конфликтности, неподконтрольности. Вместе с миром принимается и невозможность полного контроля и понимания, а также полного покоя и удовлетворения внутри самого себя [21].

Заключение

Психогении, стрессовые, эмоциональные и личностные факторы занимают важное место в формировании и развитии СП. Патологичность СП проявляется в беспомощности, непродуктивности, искажении реальности и невозможности адекватно реагировать на ситуацию. Ранняя диагностика СП крайне важна для обеспечения психического благополучия. Обращение сознания к реальности, самоконтроль над дыханием и симптомами СП, когнитивная реструктуризация дезадаптивных мыслей, относящихся к СП, позволяют восстановить чувство безопасности. Навыки совладающего поведения в преодолении беспомощности помогают сдерживать эмоциональные реакции при СП.

Предотвратить симптомы СП помогают регулярный сон и использование техник релаксации. Стихотворная психотерапия рассматривается как метод обыденной помощи и самопомощи.

В рамках инициатив по профилактике, ориентированных на молодежь, должны быть предусмотрены психообразование, информирование о гигиене сна, симптомах СП и отсутствии вреда от СП. Не следует забывать и еще об одной важной составляющей – получении и расширении клинических знаний врачей и студентов-медиков.